Как Чемберлен хотел запретить Черчиллю выступать

После начала Второй мировой и назначения Черчилля на пост военно-морского министра, британский политик активно приступил к исполнению своих обязанностей, заметно выделяясь своей динамичностью на фоне коллег. Помимо подготовки планов новых наступательных операций, Черчилль также отметился на ниве публичных выступлений, взяв слово в парламенте уже в первый день своей работы на новой должности. В тот же день в парламенте выступал премьер-министр Невилл Чемберлен. Судя по воспоминаниям современников, сравнение двух политиков было не в пользу главы правительства. Присутствующий на заседании Гарольд Николсон следующим образом описывал речь Н. Чемберлена:

Премьер-министр окружен скорбным и траурным настроением. Во время его речи чувствовалось, как уверенность и воодушевление депутатов исчезают с каждым новым словом. Когда Невилл сел на место, ему практически никто не аплодировал.

После премьер-министра слово взял Черчилль, описание Николсона меняется:

Эффект от речи Уинстона был, вне всякого сомнения, гораздо больше, чем можно себе представить, если просто прочесть его текст. Явственно ощущалось, как моральный настрой депутатов возрастал после каждого слова. В эти двадцать минут Черчилль никогда еще так близко не подходил к посту премьер-министра. После заседания в кулуарах палаты даже сторонники Чемберлена перекидывались такими фразами, как «Теперь мы обрели нашего лидера».

Черчилль продолжил и дальше вдохновлять своими выступлениями, не ограничиваясь при этом исключительно членами палаты общин. 1 октября он выступил с большей речью по радио, заслужив многочисленные положительные отзывы. Популярность военно-морского министра не нравилась Н. Чемберлену, и он решил остудить пыл своего коллеги. В конце октября он подготовил специальное распоряжение, которое предписывало всем членам правительства согласовывать публичные выступления и их тексты с лордом-хранителем малой печати Сэмюелем Хоаром, влиятельным сторонником премьер-министра и политики умиротворения.

Как и следовало ожидать, Черчилль без энтузиазма отнесся к новым правилам. Понимая, что полностью отказаться от контроля со стороны правительства он не сможет, Черчилль перевернул ситуацию, поставив премьер-министру такие условия, которые вряд ли могли вызвать у него желание следить за своим коллегой. Он направил ему письмо со следующими словами:

Коммуникации министров во время публичных событий, по моему опыту, всегда оставляли право выбора и были связаны с их великолепным знанием политики правительства, – заявил военно-морской министр. – Я получаю много писем и предложений выступить по радио, и время от времени – разумеется, это нисколько не связано с получением удовольствия – я чувствую, что мне есть что сказать и это может быть полезным. Я полностью согласен, что вам следует направлять меня в этом вопросе, но я не думаю, что мне следует обращаться в этой связи к лорду-хранителю Малой печати. Я буду ожидать вашего личного вмешательства перед моими выступлениями, и, если я буду чувствовать, что это мой долг, я сам приеду к вам.

По словам биографа Черчилля Роя Дженкинса, который сам неоднократно входил в состав кабинета министров, «своим ответом Черчилль фактически лишил Хоара функций смотрителя, а Чемберлену дал понять, что если он встанет между ним и публичными выступлениями, тогда всякий раз, когда это будет происходить, им придется иметь весьма неприятный диалог».

Выступления Черчилля продолжились.

Источник изображения – Wikimedia Commons (public domain).